Интервью с адвокатом Александром Арутюновым

Здравствуйте, Александр Арташевич! Прежде всего хотели бы узнать, когда Вы решили стать адвокатом? Что повлияло на выбор профессии?

Я решил стать адвокатом на старших курсах университета по закрытым для огласки причинам, хотя при поступлении на юридический факультет об адвокатуре не помышлял. На третьем курсе у нас была практика в суде, и мы присутствовали на судебных процессах. Должен сказать, что адвокаты выглядели в судебных прениях предпочтительнее стороны обвинения, что тоже укрепляло мое решение стать адвокатом. (Особо отмечу, что, осуществляя долгие годы защиту, я встречал много прокуроров, прекрасно выступавших в судебных прениях.) Заинтересовавшись адвокатурой, я прочитал большое количество адвокатских речей, что оказало мне неоценимую помощь в будущем. Назову, в частности, речи дореволюционных адвокатов Андреевского С.А. по делу Ефимова, Карабчевского Н.П. по делу Ольги Палем, Плевако Ф.Н. по делу Бартенева, Урусова А.И. (в качестве представителя гражданского истца) по делу Мироновича, Спасовича В.Д. по делу Нотовича, советского адвоката Киселева Я.С. по делу Гиркина. Огромную роль сыграли книги П.Сергеича (П.С. Пороховщиков) «Искусство речи на суде» и «Уголовная защита», Владимирова Л.Е. «Пособие для уголовной защиты». Уже будучи адвокатом буквально с карандашом в руках я изучал «пятикнижие» адвоката Абрама Львовича Мове «За кулисами защиты», увидевшее свет в 1993-1994 годах.

В настоящее время в российском обществе происходят серьезные изменения, меняются взгляды на многие вещи, на первый план выходят публичные интересы государства. Адвокатура является частью общества. В связи с этим, Как Вы оцениваете современное состояние развития адвокатуры в России?

Пожалуй, положительно, но с серьезными оговорками. Прежде всего, вызывает тревогу появление большого количества случайных людей. Я не имею в виду слабо подготовленных юристов. Во всяком случае, в Москве, насколько мне известно, сдать квалификационный экзамен очень трудно. Дело в том, что иногда в адвокатуру приходят бывшие сотрудники правоохранительных органов, для которых клиент - «злодей». Адвокат, бывший следователь милиции (полиции) может заявить: «Я в «Матросскую тишину» к злодею». Для него подследственный был «злодеем», и подзащитный стал «злодеем». А кто же он, по их мнению, если «сидит»?! Если, тем более, речь идет о человеке, совершившем особо тяжкое преступление, то такие адвокаты искренне удивляются необходимости защищать такого человека, смешивая правосудие с гневом и мщением.

В этой связи молодым людям желательно определиться с выбором профессии уже во время учебы. Бывшему следователю, к примеру, очень трудно перестроиться и начать защищать. Вынужден повторно сослаться на упомянутый федеральный закон «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» в ст. 3 которого зафиксировано, что адвокатура является профессиональным сообществом адвокатов и как институт гражданского общества не входит в систему органов государственной власти и органов местного самоуправления и действует на основе принципов законности, независимости, самоуправления, корпоративности, а также принципа равноправия адвокатов. Следовательно, федеральный закон должен неукоснительно соблюдаться, а любые ревизионистские попытки жестко пресекаться.

Изменилось ли положение и роль адвоката в защите прав и свобод граждан за прошедшие 30 лет? Каковы основные тенденции?

Кардинально! Нельзя даже сравнивать правовое положение защитника в уголовном процессе 30 лет назад и в нынешнее время. И еще одна маленькая деталь. Разве сейчас можно представить, чтобы судья позволил себе кричать на адвоката, отчитывать его прямо в судебном заседании? В советские времена такое случалось. На наш взгляд, такие судьи не понимали, что оскорбить защитника невозможно, орать на него, значит, оскорблять себя.

Не вызывает ли имеющаяся на практике тенденция по нарушению требований к обеспечению состязательности и равноправию сторон, особенно в сфере уголовного судопроизводства, разочарования в профессии?

Разочарования в профессии упомянутая тенденция не вызывает ни в коем случае! Я, например, сомневаюсь в наличии этой тенденции в настоящее время; пожалуй, речь может идти лишь об отдельных случаях нарушения равноправия сторон в уголовном процессе. Все познается в сравнении. Напомню, что в советское время и тем более в недавние времена прокурор приходил в суд, снимал верхнюю одежду, вешал ее в шкаф рядом с пальто судьи, потом пил с судьей кофе (мне как адвокату пить кофе с судьей как-то не приходилось!) и обсуждал с ним, как квалифицировать действия подсудимого и какое наказание ему следует назначить. Потом они выходили в зал судебного заседания… В общем, практически по всем делам на стороне обвинения находился еще и сам судья. Такое вот было «равноправие»: двое на одного! Очевидно, что имела место не просто тенденция, а грубое попрание основ уголовного судопроизводства.

Очевидно, что тезис о равноправии сторон и состязательности носит всеобщий характер и провозглашаться, без сомнений, должен, однако по определенным уголовным делам, к сожалению, даже сейчас становится весьма условным по факту. Я имею в виду уголовные дела, по которым есть некоторые сомнения в виновности подсудимого, но они отклоняются (упускаются, замалчиваются) стороной обвинения. Условность по такого рода делам заключается в том, что легковесу, используя спортивную терминологию, трудно состязаться на равных с тяжеловесом. Сторона обвинения расследует уголовное дело, утверждает обвинительное заключение, поддерживает обвинение в суде… Это означает, что судье даже в психологическом плане сложно обеспечить равноправие сторон и состязательность. Именно поэтому, мне кажется, что одним из главных качеств судьи должно быть гражданское мужество. В подобных случаях возможность последовательного обжалования приговора в вышестоящих судебных инстанциях дает надежду на достижение положительного результата.

Каково Ваше основное кредо, если имеется?

Защищать человека как самого себя. Это безумно трудно и далеко не всегда получается, но надо стараться.

Могли бы Вы отметить наиболее интересные дела из практики, которые Вам запомнились и имеют для Вас важное значение с профессиональной точки зрения?

Вообще-то я не сторонник афишировать свою судебную практику, поэтому приведу в качестве примера лишь некоторые дела. Первое касается суда присяжных. Мой подзащитный С. обвинялся в совершении двух разбойных нападений и бандитизме.

Для успешной защиты С. в ходе судебного процесса необходимо было решить несколько задач. Первая сводилась к тому, чтобы исключить из числа допустимых те доказательства, которые были получены с нарушениями закона. Эта задача 6ыла успешна решена - ни одно доказательство, полученное в ходе предварительного следствия с нарушениями закона, не исследовалось судом.

Вторая задача защиты заключалась в том, чтобы представить суду присяжных доказательства, оправдывающие С. Посредством целого ряда запросов защита получила несколько документов, свидетельствующих об алиби подсудимого, и представила их суду. Суд принял эти доказательства. Третья задача защиты состояла в том, чтобы в судебных прениях опровергнуть или поставить под сомнение обвинительные доказательства, которые исследовались судом. Существо реплики государственного обвинителя свидетельствовало о решении защитой и третьей задачи. По делу был вынесен оправдательный вердикт.

В суде присяжных проверяется, на наш взгляд, профессиональная компетентность защитника, которая включает в себя не только юридическую подготовленность, но и общую эрудицию, психологическую грамотность, артистизм, умение использовать приёмы убеждающего воздействия на присяжных заседателей. В то же время следует признать, что в суде присяжных многое, тем не менее, зависит от объективности председательствующего по делу судьи. Коллегия присяжных заседателей может быть распущена в любой момент по надуманным основаниям (к примеру, судебный пристав, который по закону вправе входить в комнату присяжных, подает судье рапорт, будто слышал, как присяжные говорили о невиновности подсудимого), председательствующий судья может воздействовать на присяжных заседателей вне процесса, ибо тоже вхож в комнату присяжных заседателей. Это, конечно, незаконно, но трудно доказуемо.

Далее, в моей практике есть интересное дело о необходимой обороне.

Фабула дела такова. С. с женой решили пойти в кино. В фойе кинотеатра к ним пристали четыре человека, предложили выйти «поговорить». На улице незнакомцы стали толкать жену С., а когда последний стал ее защищать, то переключились на него. С. достал перочинный нож и предупредил нападавших, но они стали его избивать, причинив легкий вред здоровью. В ходе нападения С. ударил ножом двоих из них, причинив им легкий и тяжкий вред здоровью. Было совершенно очевидно, что С. действовал в состоянии необходимой обороны, однако был осужден к 5 годам лишения свободы. Приговор суда был отменен судом вышестоящей инстанции, а дело было направлено на новое рассмотрение. При новом рассмотрении суд вынес в отношении С. оправдательный приговор.

Показательным представляется следующее дело о наркотиках И. был признан виновным в их сбыте и взят под стражу в зале суда. Кстати говоря, защите невыносимо наблюдать, как подзащитного берут под стражу в зале суда. И., находясь в подъезде дома с двумя знакомыми, взял у них деньги, добавил свои долю, поднялся в неустановленную квартиру и приобрел героин. Спустившись, троица употребила героин. Знакомые И. были осуждены за приобретение наркотиков, а И. был признан виновным в их сбыте. Защита последовательно обжаловала приговор суда и лишь на уровне высшей судебной инстанции нашла понимание. В конечном счете действия И. были переквалифицированы на приобретение наркотиков, и он из-под стражи был освобожден.

Другое дело связано с убийством человека. Ч. пришел в ночной клуб, где пьяный молодой человек, которого даже не хотела пускать охрана, затеял с Ч. ссору. Тогда охрана вывела обоих из клуба. На улице, избивая Ч., пьяный человек вытащил нож и нанес удар, но Ч., защищаясь, подставил руку. (Судебно-медицинская экспертиза зафиксировала глубокий порез ладони Ч.) В ходе драки они стали бороться, молодой человека, который, как оказалось был борцом, повалил Ч. на землю, но последний перехватил падающий из рук борца нож. Находясь пол нападающим, Ч. стал наносить пьяному человеку беспорядочные удары (их оказалось 19) ножом. Нападающий затих. Освободившись, Ч. ушел, а утром явился в полицию с повинной. Ч. вменили умышленное убийство и взяли под стражу. Защита, в свою очередь, полагала, что имела место необходимая оборона. Суд признал Ч. виновным по ст. 107 УК РФ (убийство в состоянии сильного душевного волнения…) и назначил ему минимальное наказание. От дальнейшего обжалования Ч. отказался.

В моей судебной практике довольно много дел, положительный результат по которым был достигнут не в судах первой инстанции, а на уровне вышестоящих судебных инстанций. Так, Г. был признан виновным в разбойном нападении и осужден к длительному сроку лишения свободы. Я оспаривал состоявшийся приговор параллельно в прокуратуру и вышестоящие суды, приводя доводы об алиби Г. и нарушениях закона. Наконец, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ отменила приговор и направила дело на дополнительное расследование, в ходе которого Г. был освобожден из-под стражи, а дело производством прекращено.

Из последних дел есть смысл рассказать об одном необычном гражданском деле. Американский профессор русского происхождения обратился ко мне по электронной почте с просьбой представлять его интересы в России. Вопрос касался брачного договора, заключенного в Москве и оспариваемого его супругой. По наивности он посчитал целесообразным рассмотрение дела в американском суде. По его словам, он полагал, что американское правосудие гораздо лучше российского (в России же, как он, видимо, полагал, негативные тенденции!), но жестоко обманулся. Как оказалось, у американского судьи, который вел дело, не было юридического образования (нонсенс для России!), к тому же она была феминисткой и не скрывала этого. Он мне говорил по телефону: «Она унижала и уничтожала меня в процессе». Замечу по этому поводу, что речь идет о весьма авторитетном профессоре, авторе множества публикаций в научных журналах. В результате брачный договор был признан недействительным. Я предложил ему попытаться через российский суд добиться отказа в признании на территории России состоявшегося решения (решений) американского суда. Он с воодушевлением согласился с предложением. При подготовке соответствующих возражений я столкнулся с тем, что по этому вопросу нет судебной практики. В этой связи надо сказать, не вдаваясь в подробности, что у нас возникли трудности даже в вопросе определения подсудности дела. Тем не менее вопрос был разрешен положительно.

Что бы могли Вы пожелать молодым адвокатам, вступающим в профессию?

Любить профессию и работать над собой! Усердие все превозмогает.

Интервью провел: Александр Петров.