Более года назад Верховный суд РФ пришел к выводу о законности и обоснованности назначения судом адвокату, осужденному за совершение умышленного преступления, дополнительного наказания в виде лишения права заниматься адвокатской деятельностью на определенный срок. Соответствующее определение Судебной коллегии по уголовным делам ВС РФ вошло в обзор практики, следовательно стало рекомендацией для судей.
Автор статьи являлся представителем (защитником) интересов адвоката, по делу которого было вынесено данное решение, и не согласился с данной позицией высшей судебной инстанции. Им была подготовлена жалоба в Конституционный суд РФ, доводы которой представлены далее.
Приговором Алтайского краевого суда от 03.09.2010 адвокат Бакаев С.В. был осужден по ч. 5 ст. 33, ч. 3 ст. 30 и ч. 2 ст. 290 УК РФ и ч. 5 ст. 33, ч. 3 ст. 30 и ч. 2 ст. 303 УК РФ к 2 годам лишения свободы с лишением права заниматься адвокатской деятельностью сроком на 3 года. Санкции ч. 2 ст. 290 и ч. 2 ст. 303 УК РФ, по которым адвокат был осужден, предусматривают данный вид наказания. Однако представляется, что такое решение суда не учитывает особенности правового статуса лица, имеющего статус адвоката, в рамках уголовного и уголовно-процессуального судопроизводства.
Национальные нормы. В соответствии со ст. 2 УК РФ принцип равенства граждан перед законом, который закреплен в ст. 4 УК РФ, является одним из необходимых условий наступления уголовной ответственности. Этот принцип должен способствовать выполнению уголовным законом своих задач, к которым, согласно ч. 1 ст. 2 УК РФ, относится также охрана прав и свобод человека и гражданина.
Принцип равенства граждан перед законом между тем вовсе не исключает обязанности суда учитывать в своей деятельности перечень закрепленных в нормативных актах специальных привилегий и иммунитетов, которые должны применяться в отношении ряда категорий граждан, которые в связи с их особым статусом обладают признаками специальной правосубъектности. К таким лицам в уголовной и уголовно-процессуальной сфере относятся и лица, имеющие статус адвоката.
УПК РФ, содержащий нормы об особом порядке судопроизводства в отношении адвоката (п. 10 ч. 1 ст. 448 УПК РФ), и Федеральный закон от 31.05.2002 № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» (далее – Закон об адвокатуре) закрепляют нормативные процессуальные требования о привилегиях и иммунитетах адвокатов (ст. 8 и 18).
В частности, согласно ст. 18 Закона об адвокатуре, к гарантиям независимости адвоката относятся запрет на вмешательство в адвокатскую деятельность, осуществляемую в соответствии с законодательством, либо препятствование этой деятельности каким бы то ни было образом; запрет на привлечение адвоката к какой-либо ответственности (в том числе после приостановления или прекращения статуса адвоката) за выраженное им при осуществлении адвокатской деятельности мнение, если только вступившим в законную силу приговором суда не будет установлена виновность адвоката в преступном действии (бездействии).
Международные нормы и позиция КС РФ. Данные положения российского законодательства явились своеобразным результатом развития и конкретизации общих норм международных правовых актов в этом вопросе. Так, в соответствии с п. 16 Основных положений о роли адвокатов (принятых Конгрессом ООН по предупреждению преступлений в августе 1990 г. в г. Нью-Йорке) Правительства должны обеспечивать адвокатам возможность исполнять свои обязанности без неуместного вмешательства, а п. 20 определяет правило, в соответствии с которым адвокат должен обладать уголовным иммунитетом.
Статья 3 Закона об адвокатуре определяет адвокатуру как профессиональное сообщество адвокатов, которое как институт гражданского общества не входит в систему органов государственной власти и органов местного самоуправления и действует на основе принципов независимости, самоуправления и корпоративности.
Вопрос об обязательном обеспечении в рамках судопроизводства прав, свобод, гарантий и привилегий как адвокатов в отдельности, так и адвокатуры России в целом, ранее неоднократно являлся предметом рассмотрения Конституционного суда РФ. Так, КС РФ в определении от 13.10.2009 № 1302-О-О определил адвокатуру РФ, как независимую и самоуправляемую структуру гражданского общества, а в определении от 01.03.2007 № 293-О-О закрепил, что адвокатура РФ – это институт гражданского общества, отделенный от государства.
В соответствии с п. 4 ч. 1 ст. 17 Закона об адвокатуре одним из оснований прекращения статуса адвоката является вступление в законную силу приговора суда о признании адвоката виновным в совершении умышленного преступления.
Вторжение в компетенцию адвокатуры. Наличие в санкциях статей УК РФ такого вида наказания, как лишение права заниматься определенной деятельностью, дает возможность суду фактически прекратить статус адвоката. Но между тем, согласно ст. 17 Закона об адвокатуре, а также ст. 18 и 25 Кодекса профессиональной этики адвоката, вопрос о прекращении статуса адвоката отнесен к компетенции органов адвокатского самоуправления. При осуждении адвоката за совершение им умышленного преступления он автоматически лишается статуса адвоката, что одновременно предполагает для такого лица запрет занятия им профессиональной адвокатской деятельностью. При этом назначать ему по приговору суда за совершение им умышленного преступления такое наказание, как лишение адвоката права заниматься адвокатской деятельностью, уже нет никакой необходимости. Данное решение в силу положений ст. 17 Закона об адвокатуре юридически принимает Совет адвокатской палаты субъекта РФ.
В компетенцию же суда должны входить только вопросы, в частности, об инициировании процедуры прекращения статуса адвоката (подп. 4 п. 1 ст. 20 Кодекса профессиональной этики адвоката) или же вопросы проверки законности принятого Советом адвокатской палаты субъекта РФ решения о прекращении статуса адвоката. Данный вывод можно сделать и при анализе решений КС РФ, в частности из определения от 15.07.2008 № 456-0-0. Назначая адвокату как субъекту преступлений, ответственность за совершение которых предусмотрена как общими статьями УК РФ (например, ст. ст. 159, 290 УК РФ), так и теми, где адвокат определен как специальный субъект (в частности, ст.ст. 297, 303, 310 УК РФ) наказание в виде лишение права заниматься адвокатской деятельностью, суд, по сути, фактически вторгается в сферу организации деятельности адвокатуры как самоуправляемой и независимой структуры, являющейся институтом гражданского общества.
«Двойная ответственность». Назначение судом в отношении адвоката такого вида наказания, как лишение права заниматься адвокатской деятельностью, нарушает фундаментальный юридический принцип «non bis in idem», запрещающий повторное преследование и наказание за одно и то же деяние. Этот принцип закреплен как в международном праве, так и в нормах российского законодательства. Так, в п. 7 ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах 1966 года указано, что «никто не должен быть вторично судим или наказан за преступление, за которое он уже был окончательно осужден или оправдан в соответствии с законом и уголовно-процессуальным правом каждой страны».
В рамках национального законодательства этот принцип закреплен в ст. 50 Конституции РФ и в ч. 2 ст. 6 УК РФ. Толкование данного принципа в российской правоприменительной практике приняло узконаправленный характер, что является необоснованным. Не вызывает сомнений, что сложившаяся практика не отвечает требованиям юридических реалий сегодняшнего дня.
Основание ответственности. Также стоит остановиться еще на одном вопросе, являющемся немаловажным в рассматриваемой нами проблеме, поскольку он, как никто другой, демонстрирует несовершенство действующего законодательства по этой проблематике. Речь идет о законодательно закрепленном правомочии суда лишать адвоката права заниматься адвокатской деятельностью в случае совершения последним любого преступления. Так, ч. 3 ст. 47 УК РФ устанавливает правило, в соответствии с которым суд может применить данный вид наказания даже тогда, когда он не предусмотрен санкцией статьи «Особенности части кодекса». Аналогичное положение содержится также в п. 40 постановления Пленума Верховного суда РФ от 11.01.2007 № 2 «О практике назначения судами Российской Федерации уголовного наказания», где полномочия суда по этому вопросу еще более расширены, поскольку суду предоставляется право лишить лицо заниматься определенной деятельностью даже тогда, когда совершенное преступление никак не связано с деятельностью, которой занималось виновное лицо до его совершения.
К сожалению, адвокат, как и любой другой человек, не застрахован от случая, когда сложившаяся жизненная ситуация может выйти из-под контроля, а в дальнейшем трактоваться правоохранительными органами и судом как преступное деяние с неосторожной формой вины. Если предположить, что суд осудил адвоката за совершение последним неосторожного преступления, например, предусмотренного ст. 264 УК РФ, то возникает вопрос о том, может ли адвокат после вступления приговора в законную силу и дальше заниматься адвокатской деятельностью? Ведь п. 4 ст. 17 Закона об адвокатуре предполагает прекращение статуса адвоката, а значит, и запрет на занятие им адвокатской деятельностью только в случае осуждения адвоката за умышленное, а вовсе не за неосторожное преступление? Может сложиться парадоксальная ситуация. Суд фактически своим приговором может прекратить адвокату его статус, в то время как такого основания прекращения статуса ст. 17 Закона об адвокатуре не содержит. Ответа на имеющееся противоречие ни нормы законодательства, ни судебная практика нам не дают.
Разумеется, никто не ставит своей целью «обелить» адвокатов, признанных виновными в совершении преступлений, будь то как умышленные, так и неосторожные преступления. Речь здесь идет совсем о том, что имеющаяся правовая коллизия затрагивает в своей сущности конституционное право адвоката на труд, закрепленное ч. 1 ст. 37 Конституции РФ. В числе прочего это предполагает и то, что запрет на труд может иметь место только по прямо предусмотренным законом основаниям, носящим исчерпывающий характер и не предполагающим двусмысленное их толкование.
В той же ситуации, когда суд имеет юридическую возможность лишить адвоката права заниматься адвокатской деятельностью даже в том случае, когда для этого отсутствуют основания прекращения статуса адвоката, закрепленные в ст. 17 Закона об адвокатуре и которые носят исчерпывающий характер, нарушаются права не только конкретного адвоката, но и российской адвокатуры в целом. Поскольку такая возможность суда есть не что иное, как вторжение государства в сферу деятельности структуры, отделенной от государства и являющейся институтом гражданского общества.
Надо сказать, что по делу адвоката Бакаева С.В. был также осужден сотрудник органа внутренних дел – дознаватель М., которому суд также в качестве дополнительного наказания назначил лишение права занимать должности в органах внутренних дел на несколько лет.
И это при том, что, согласно действующей на момент вынесения приговора ч. 2 ст. 19 Федерального закона «О милиции» (в настоящее время аналогичная норма содержится в п. 2 ч. 1 ст. 29 Федерального закона от 07.02.2011 № 3-ФЗ «О полиции»), лица, имеющие или имевшие судимость, не могут работать в органах внутренних дел. Спрашивается, зачем суду назначать такое наказание, если и без него осужденный сотрудник в силу норм специального закона и так не сможет вновь поступить на службу в органы внутренних дел?
Из вышеприведенного можно сделать вывод: проблема существующей в настоящее время юридической возможности назначения судом адвокату наказания в виде лишения его права заниматься адвокатской деятельностью требует дальнейшего осмысления и проработки.
По жалобе адвоката Бакаева С.В. в марте текущего года КС РФ вынес определение от 22.03.2012 № 581-О-О. В данном определении КС РФ дал оценку тем доводам заявителя, которые были озвучены выше.
КС отметил, что «принцип «non bis in idem», как он установлен Конституцией Российской Федерации и регулируется уголовным законодательством Российской Федерации, исключает повторное осуждение и наказание лица за одно и то же преступление, квалификацию одного и того же преступного события по нескольким статьям уголовного закона, если содержащиеся в них нормы соотносятся между собой как общая и специальная или как целое и часть, а также двойной учет одного и того же обстоятельства одновременно при квалификации преступления и при определении вида и меры ответственности.
При этом согласно принципу законности преступность деяния, а также его наказуемость и иные уголовно-правовые последствия определяются только Уголовным кодексом Российской Федерации (часть первая статьи 3). Что же касается Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», то он не регулирует уголовно-правовые отношения и не возлагает на адвоката ответственность за нарушение им норм уголовного закона: предусмотренное им прекращение статуса адвоката советом адвокатской палаты субъекта Российской Федерации, в региональный реестр которого внесены сведения об адвокате, в связи с вступлением в законную силу приговора суда о признании адвоката виновным в совершении умышленного преступления (подп. 4 п. 1 ст. 17), не будучи наказанием за преступление, является лишь следствием совершения деяния, несовместимого со статусом адвоката (ст. 2 и подп. 2 п. 2 ст. 9), а потому не затрагивает сферу действия общеправового принципа недопустимости повторного привлечения к ответственности за одно и то же деяние».
Таким образом, отметил КС РФ, ст. 290 и 303 УК РФ, «предусматривающие в качестве дополнительного наказания лишение права заниматься определенной деятельностью на определенный срок, не могут расцениваться как нарушающие конституционные права заявителя в указанном им аспекте».
Пивень Сергей Алексеевич, адвокат Адвокатской палаты Алтайского края
Источник: Livelawyer